Темное Рождество. Убийство в викторианском саду
Этот мистический рассказ для некоторых читателей может показаться немного пугающим. Если вы впечатлительны, чувствительны или просто принадлежите к категории нежных созданий, то советую вам пропустить данную публикацию.
***
На Рождество мы с друзьями арендовали дом у незнакомого человека. Хайфоллен Хаус, просторный дом в викторианском стиле, стоял на возвышенности, у самого моря. Сквозь его большие эркерные окна просматривались раскидистые сосны, а к двустворчатой парадной двери вели шесть каменных ступеней.
Вдоль дороги росли лавры. Конюшня была заброшена. Сад, обнесенный стеной, был заперт в 1914 году, когда все ушли на войну.
Меня предупредили, что высокая кирпичная стена, ограждающая сад, небезопасна. Когда я медленно проезжала мимо нее на машине, то увидела выцветшее объявление, упавшее с облупившейся двери.
НЕ ВХОДИТЬ!
Мои друзья еще не приехали, но они уже купили билеты на поезд, и я должна их забрать со станции на следующий день.
Как же меня вымотала дорога из Бристоля, я очень устала. На крыше моего полноприводного автомобиля лежала елка, а багажник был полностью забит сумками с провизией.
Ведь рядом не было даже магазинов.
Как хорошо, что экономка миссис Вормвуд оставила дрова для костра, а я взяла с собой пастуший пирог и бутылку вина.
На кухне стало намного светлее и уютнее: я развела огонь, включила радио и принялась распаковывать наши праздничные принадлежности.
Я проверила телефон — сигнала не было. Хорошо, что я знала время прибытия завтрашнего поезда и с облегчением почувствовала, что весь этот земной мир с его проблемами словно исчез. Я поставила еду разогреваться в духовку, налила бокал вина и поднялась наверх, чтобы выбрать себе комнату.
На первом этаже было три спальни. В каждой из них лежал изъеденный молью ковер, стояла металлическая кровать и комод из красного дерева. В дальнем конце коридора находилась вторая лестница, ведущая на мансардный этаж.
Что-то в этой второй лестнице заставило меня задуматься.
Солнечный свет неожиданно обрывался у подножия лестницы, словно у него не было возможности проникнуть дальше. Мне не хотелось находиться рядом с этой лестницей, и я выбрала комнату в передней части дома.
Когда я пошла за своей сумкой, зазвенел домашний колокольчик — его отрывистые металлические удары раздавались где-то в глубине дома. Я удивилась, но не придала этому значения. Должно быть вернулась экономка. Я открыла дверь. Никого не было.
Я спустилась по ступенькам и огляделась. Признаюсь, я испугалась. Ночь была ясной и беззвучной. Никаких шагов, никаких машин..
Решив взглянуть своему страху в глаза, я немного прошлась вокруг дома.
И тут, обернувшись к дому, я увидела: провод звонка проходил вдоль боковой стороны дома под укрытием водосточной трубы. На вибрирующем проводе висело вверх ногами около 30-40 летучих мышей. Столько же проносилось и кружилось в темной мгле.
Мне нравятся летучие мыши. Хорошо. Теперь ужинать. Я думала, почему любовь так трудна, а жизнь так коротка.
Я легла в постель. В комнате было теплее, и я была готова заснуть. Шум моря вливался в поток моих снов. Очнувшись ото сна, я услышала… что? Что я могу слышать?
Мне показалось, что по голому полу над моей головой катится шар.
Он катился с большим трудом, потом ударился о стену. Затем он снова покатился в другую сторону.
Возможно, это не имело бы значения, если бы не то, что полы в чердачной комнате были с неким уклоном.
Шар может упасть и покатиться вниз, но он не может покатиться вверх.
Если только кто-то… Эта мысль была настолько неприятна, что я отмахнулась от нее вместе с законом всемирного тяготения.
Что бы ни катилось над моей головой, этому должно быть вполне логичное объяснение. В доме были сквозняки, и чердак давно не использовался.
Погода или животное. Вспомните летучих мышей. Я натянула одеяло до бровей и сделала вид, что ничего не слышу. Хотелось провалиться в сон.
***
21 декабря было хмуро. Самый короткий день в году. Кофе, пальто, ключи от машины. А не проверить ли мне чердак?
Вторая лестница была узкой — лестница для слуг. Она вела в обшитый рейками в очень узкий коридор. Я начала кашлять. Дышать было трудно. От сырости штукатурка толстым слоем осыпалась на доски пола. Как и внизу, здесь было три двери. Две были закрыты.
Дверь в комнату над моей комнатой была приоткрыта. Я заставила себя зайти внутрь. Комната, как я и предполагала, находилась под самой крышей. Пол был неровный. Кровати не было, только умывальник и вешалка для одежды.
Что меня удивило, так это Рождественский домик в углу. Высотой около метра, он больше походил на кукольный домик, чем на рождественское украшение. Внутри открытого хлева стояли животные, пастухи, кроватка, Иосиф.
Над крышей на проволоке висела потрепанная звезда.
Она была старая, сделанная вручную, но не мастерски, крашеное дерево уже потерлось и потускнело, видимо, от времени. Я решила отнести домик вниз и поставить его у нашей елки.
Я набила карманы фигурками и животными и быстро ушла, оставив дверь открытой. Мне нужно было ехать на вокзал. Стивен и Сьюзи помогут мне с остальным позже. Как только я вышел из дома, дышать стало легче. Все-таки виновата пыль от штукатурки.
***
Дорога до станции пролегала вдоль берега. Одинокая и неуступчивая, она превратилась в череду слепых поворотов и крутых подъемов. Над морем кружили чайки. Сама станция представляла собой простой навес на длинной одноколейке. Информационных щитов не было. Я проверила свой телефон. Сигнала не было.
Наконец, вдалеке показался поезд. Я обрадовалась. Поезд замедлил ход и остановился. Охранник на мгновение притих. Я наблюдала за дверями, но ни одна из дверей не открылась. Я помахала рукой подошедшему охраннику.
— Я встречаю своих друзей.
Он покачал головой.
— Поезд пустой. Следующая остановка — конечная.
Я была в замешательстве. Неужели Стивен и Сьюзи ошиблись и сошли на предыдущей остановке? Я описала своих друзей. Охранник снова покачал головой.
— Я всегда замечаю незнакомцев.— А до завтра есть еще один поезд?— Один в день. Где вы остановились?— В Хайфоллен Хаусе. Вы его знаете?— О да. Мы все его знаем.
Он выглядел так, словно собирался сказать что-то еще. Но вместо этого он дал свисток. Пустой поезд отъехал, оставив меня смотреть на длинный путь и наблюдать за красным светом, как за предупреждением.
Мне нужно было поймать сигнал на телефоне. Я проехала мимо станции и поднялась на крутой холм, надеясь, что высота свяжет меня с остальным миром. На вершине холма я вышла из машины и подняла воротник пальто. Первый снег, острый и злобный, ударил мне в лицо, как маленькие комариные укусы.
Я посмотрела на белеющий залив. Это, должно быть, Хайфоллен Хаус. Но что это? Две фигуры идут по пляжу. Неужели это Стивен и Сьюзи? Неужели они все-таки приехали сюда?
И тут, приглядевшись, я поняла, что вторая фигура гораздо меньше первой. Они целенаправленно шли к дому.
Когда я вернулась в поместье, было уже почти темно. Я включила свет и развела огонь в камине. Таинственной пары, которую я видела с холма, не было.
Возможно, я видела экономку со своей дочерью. Да, точно, наверняка они захотели проведать меня и убедиться, что все в порядке.
У меня был номер телефона миссис Вормвуд, но без сигнала я не могла до нее дозвониться. Снег сгущался в ветреных вихрях. Нужно расслабиться и выпить вина. Я прислонилась к теплой кухонной плите с бокалом в руке. Деревянные фигурки, которые я принесла с чердака, лежали на столе. Надо бы еще раз подняться на чердак. Но не хочется.
Я включила свет в своей спальне, так определенно лучше. С конца длинного коридора выглядывала вторая лестница. Я снова почувствовала сдавливание в легких. Почему я держусь за перила, как дряхлая и немощная старуха?
Нащупав круглый коричневый бакелитовый выключатель, я щелкнула вниз. Неохотно загорелась одинокая лампочка. Дверь в чердачную комнату была закрыта. Но я ведь оставила ее открытой? Я повернула ручку и встала в дверном проеме. Комната тускло освещалась светом с лестницы. Умывальник. Рождество. Штанга для одежды. На вешалке висело детское платье. Я не замечала его раньше. Наверное, торопилась. Отбросив все опасения, я целенаправленно вошла внутрь и нагнулась, чтобы поднять деревянный рождественский домик. Черт, тяжелый.
Как только я подняла его, в коридоре погас свет. Кто там? Там кто-то дышит, еле дышит. Дыхание затруднено. Оборачиваться нельзя, потому что кто бы или что бы это ни было, оно позади меня. Я постояла минуту, пытаясь успокоиться. Пройдя вперед, в дверном проеме, я услышала шаги за спиной. Чуть не потеряла равновесие, моя рука ухватилась за что-то мокрое. Вешалка для одежды. Наверное, это платье.
Сердце заколотилось. Не паникуй. Плохая проводка. Странный дом. Темнота. Но ты ведь не одна в этом доме, правда?
Вернувшись на кухню к своему бокалу вина, радио и варящимися макаронами, я осмотрела платье. Оно предназначалось для маленького ребенка. Связанное вручную, хм…
Мокрая шерсть неприятно пахла. Я постирала платье и повесила его над раковиной, чтобы стекла лишняя вода. Я догадалась, что в крыше, вероятно, есть дыры, и платье долгое время пропитывалось дождем.
Я поужинала, попыталась прочесть пару страниц, параллельно убеждая себя, что ничего страшного не произошло, совсем ничего. Было только восемь вечера. Спать не хотелось.
Я решила начать приготовления к Рождеству. Осел, овцы, верблюды, волхвы, пастухи, звезда, Иосиф. Ясли были на месте, но пустые. Младенца Христа не было. И Марии не было. Неужели я уронила их в темной комнате?
Но я не слышала, что они упали, а ведь эти деревянные фигурки были высотой в 15 сантиметров. Иосиф был одет в шерстяную тунику, а на его деревянных ногах были нарисованные шлепанцы. Я стянула тунику.
На деревянном Иосифе была нарисованная форма. Первая мировая война. Развернув фигурку, я увидела на ее спине след, как от холодного оружия.
Запищал телефон.
Я выронила Иосифа и схватил мобильник. Это было сообщение от Сьюзи.
ПЫТАЮСЬ ДО ТЕБЯ ДОЗВОНИТЬСЯ. ВЫЕЗЖАЕМ В ДВА ЧАСА ДНЯ.
Я нажала на зеленую кнопку вызова. Ничего. Я попыталась отправить сообщение. Тоже не вышло.
Но какое это имело значение? Внезапно я почувствовала облегчение и спокойствие. Они задержались, вот и все. Завтра мои друзья будут здесь.
Я снова села к рождественскому домику. Возможно, недостающие фигурки были внутри. Я протянула руку. Пальцы сомкнулись вокруг металлического предмета. Это был маленький железный ключ с обручем. Возможно, это был ключ от чердачной двери.
За окном шел снег. Небо прояснилось. Луна проплыла над морем. Я уже легла в кровать и почти заснула, когда отчетливо услышала это. Надо мной. Шаги. Вниз по комнате. Неуверенные шаги. Туда-сюда. Я лежу в постели, а мои глаза слепо смотрят в глухой потолок. Я не верю в призраков.
Я хотела включить свет, но что, если свет не включится? Я села в постели и немного отодвинула штору. Луна сегодня была такой яркой. Снаружи дома, взявшись за руки, стояли молчаливые фигуры матери и ребенка. Я заснула только под утро, а когда проснулась, был уже почти полдень.
Спустившись вниз на кухню, я увидела, что платья нет. Я оставила его над раковиной, но оно исчезло.
Пора выходить из дома. Стивен и Сьюзи скоро приедут. Я отправилась на вокзал.
В воздухе стоял мороз, покрывший деревья сверкающей белизной. Это было красиво. Мир застыл во льду. На дороге не было видно следов машин. Никакого шума, кроме рева моря. Приехав на станцию, мне пришлось подождать некоторое время, пока поезд не просвистел по рельсам. Остановился. Снова вышел охранник.
— Никого нет, — сказал он, — совсем никого.
Я думала, что заплачу. Я достала свой телефон.
ПЫТАЮСЬ ДО ТЕБЯ ДОЗВОНИТЬСЯ. ВЫЕЗЖАЕМ В ДВА ЧАСА ДНЯ.
Охранник посмотрел на сообщение.
Вам следует уехать, — сказал он, — до 27-го числа поездов больше не будет. Все отменили из-за непогоды.
Я написала номер подруги и передала его охраннику.
— Позвоните моим друзьям и скажите, что я еду домой.
Во время медленной поездки обратно в Хайфоллен Хаус я все время думала о своем отъезде.
Конечно, возвращаться глубокой ночью опасно, но я больше не смогу провести еще одну ночь в одиночестве. Или не одну. Все, что мне нужно было сделать, — это преодолеть 40 миль до Инчбарна. Там был паб, гостевой дом и нормальная жизнь. Сообщение все время крутилось у меня в голове. Почему Сьюзи и Стивен не смогли приехать? Погода? Болезнь?
Когда я вернулась, дом выглядел спокойным. Я включила свет и сразу поднялась наверх, чтобы собрать сумку.
Тут же я увидела, что на чердаке горит свет.
Вдохнула. Конечно, горит. Я же его не выключала. Проводка неисправна. Нужно сказать об этом миссис Вормвуд.
Собрав сумку, я бросила продукты в коробку и сложила все в машину. Виски у меня было спереди, одеяло я стащила с кровати и на всякий случай приготовила грелку. Было только пять часов. В худшем случае я буду в Инчбарне к девяти вечера. Я села в машину и повернул ключ. На секунду включилось радио и сразу заглохло, и по тому, как щелкнуло зажигание, я поняла, что аккумулятор разряжен.
Меня охватила паника. Я сделала глоток вина. Я не могу спать в машине всю ночь. Я умру. А я не хочу умирать.
Вернувшись в дом, я задумалась, что же мне делать всю ночь.
Когда я вчера исследовала нижний этаж, то заметила несколько старых книг и томов — приключенческие рассказы и сказки. Разбирая пыльные книги, я наткнулась на выцветший бархатный альбом с фотографиями.
В холодной, пустынной гостиной я потихоньку открывала прошлое. Хайфоллен Хаус 1910 года. Женщины в длинных юбках с чудесными талиями. Мужчины в твидовых костюмах. Конюхи в жилетах, садовники в плоских кепках. Горничные в накрахмаленных фартуках. Свадебная фотография. Иосиф и Мария Лок. 1912. Он был садовником. Она была горничной.
В задней части альбома в беспорядке и без сортировки лежали другие фотографии и газетные вырезки. 1914. Мужчины в военной форме. Там был изображен Иосиф.
Я отнесла альбом на кухню и положила его рядом с деревянным солдатиком. Устроившись на двух стульях у дровяной печи, я дремала и ждала, ждала и дремала.
Было уже около двух часов ночи, когда я услышала детский плач. Плач не ребенка, который поцарапал коленку или потерял игрушку, а плач брошенного создания. Малыш, для которого собственный голос — последняя надежда на жизнь. Ребенок, который плачет и знает, что никто не придет.
Звук был надо мной. Я знала, откуда он исходит. Я закрыла уши руками, а голову положила между коленями. Я не могла отгородиться от этого звука: запертый ребенок, голодный ребенок, ребенок, которому холодно, мокро и страшно. Дважды я вставала и подходила к двери. Дважды я снова садилась. Плач прекратился. Тишина. Страшная тишина.
Я подняла голову. По лестнице спускались шаги. Не одна нога впереди другой, а одна нога слегка волочилась, потом к ней присоединялась другая, выравнивалась и снова ступала. У подножия лестницы шаги приостановились. Затем шаги направились к двери кухни.
Что бы там ни было, оно стояло в 3 метрах от меня с другой стороны двери. Я встала и взяла в руки что-то острое. Дверь распахнулась с такой силой, что латунная ручка впечаталась в стену. Ветер и снег закручивали фотографии и вырезки на столе. Я увидела, что входная дверь распахнута настежь, а прихожая напоминает аэродинамическую трубу. Подвесной металлический фонарь, свисавший с потолка, бешено раскачивался на длинной цепи. Внезапный порыв ветра понес его вперед, фонарь с силой ударился о большую полукруглую фрамугу над входной дверью. Фрамуга разбилась вдребезги и осыпалась на мои плечи острыми осколками. Мерцание. Жужжание. Темнота. Свет в доме погас. Ветра нет. Никаких криков. Снова тишина.
Остановившись в освещенном снегом коридоре, я решила выйти из дома. Завернув за угол, я увидела их: мать и ребенка. Девочка в шерстяном платье. Босая. Она жалобно протягивала руки к матери, которая стояла как каменная статуя. Я побежала вперед, я хотела схватить ребенка и взять его на руки. Но ребенка не было. Я упала лицом в снег. Помогите. Это не мой голос. Я снова на ногах. Мать идет впереди меня. Я иду за ней. Она идет к саду, обнесенному стеной. Кажется, что она проходит через дверь, оставляя меня по другую сторону.
НЕ ВХОДИТЬ!
Я дернула ржавую ручку. Она отломилась вместе с кусоком двери. Собравшись с силами я толкнула дверь. Перед моим взором предстал разрушенный и заброшенный сад. Огромный сад площадью в один акр, который когда-то мог прокормить 20 человек. Но это было давно. На снегу были видны следы. Они привели меня к домику, крыша которого была покрыта гофрированным железом. Двери не было, но внутри было сухо.
На стене висел отрывной календарь: 22 декабря 1916 года.
Я сунула руку в карман и поняла, что там лежит ключ из рождественского домика. В это же время я услышала, как в соседней комнате заскрежетал стул. Страха больше не было.
От холода тело сначала дрожит, а потом немеет, так и мои чувства были заморожены. Я двигалась словно во сне. В комнате за дверью в маленьком камине горел слабый огонь. По обе стороны от огня сидели мать и ребенок.
Господи, неужели мы умерли?
Женщина с накинутой на голову шалью смотрела на меня глубокими невыразительными глазами. Я узнала ее. Это была Мария Лок. Она кивнула мне, или не мне, или какой-то другой мне в другое время, я не знаю.
Ее взгляд остановился на высоком шкафу. Я поняла, что мой ключ подходит к нему, я должна его открыть. Из шкафа выпала пыльная смятая форма. На спине выцветшего шерстяного мундира был длинный разрез.
— Откройте дверь! Вы там? Откройте дверь!
Я проснулась от ослепительно белого света. Где я? Что-то качается. Это машина. Я в своей машине. Кто-то счищает снег. Было утро. Снаружи стояли охранник со станции и миссис Вормвуд.
— Ну и переполох вы тут устроили, — сказала она.
Мы прошли в дом, на кухню. Меня пробила такая дрожь, что миссис Вормвуд начала готовить кофе.
— Меня привел Альфи, — сказала она, — после того как поговорил с вашими друзьями.— Там тело, — сказала я, в саду у стены.— Так вот где он… — странно пробормотала миссис Вормвуд.
На Рождество 1914 года Иосиф Лок ушел на войну. Перед отъездом во Фландрию он сделал для своей маленькой дочки рождественский домик.
Говорили, что после войны у него помутился рассудок. Ночью на чердаке, где он спал с женой и ребенком, он прислонялся к стене и катал детские шарики вверх-вниз, вниз-вверх, и шагал, шагал, шагал. Однажды ночью, незадолго до Рождества, он убил жену и дочь. Но его жена не умерла. Она последовала за ним. Утром соседи нашли ее сидящей у рождественского домика. Ее платье было красным. Мария пела колыбельную и втыкала что-то в спину деревянной фигурки. Иосифа тогда так и не нашли.
— Нужно позвонить в полицию.— Зачем? — ответила миссис Вормвуд, — Пусть мертвые хоронят мертвых.
Охранник Альфи вышел посмотреть мою машину. Она завелась с первого раза, выхлопные газы синели в белом воздухе. Я уже собиралась отправиться в путь, когда вспомнила, что оставила радио на кухне. Кухня была пуста.
Я слышала, как миссис Вормвуд и Альфи вдвоем поднимались на чердак. Я взяла радио. Рождественский домик стоял на столе. Но что-то было не так.
Там был Иосиф, и животные, и пастухи, и потрепанная звезда. А в центре стояла кроватка. Рядом с кроваткой стояли деревянные фигурки матери и ребенка.
Автор: Jeanette Winterson. Перевод и редактура: Елена Римская